Подобравшись поближе, он притаился. Стоял недвижимый, невидимый — серая жёсткая шесть практически сливалась по цвету с камнем, за которым он прятался. Мелкие грызуны выползи из нор и суетились у самого его хвоста, не видя Грея, даже не догадываясь, что его длинное, сильное тело — не камень. Простая добыча, к тому же, приличный в его положении перекус, но Грей проигнорировал мышиную возню — он весь превратился в слух, зрение, обоняние и терпенье. Это было не сложно, ведь терпенье — первое, чему Мать учит детёныша: жди.
Не успел Ночной Глаз открыться на небе, как он уже кое-что узнал. Грей был прав, он набрёл на логово двуногих. Из норы по многу раз выбегал, а затем вбегал детёныш, шумел в окрестностях и резвился. Грей подумал ещё — ничего не боится! Видно, за ним большая семья. Иногда выходила самка, они с детёнышем перекликались голосами высокими, как у крыланов, и делали непонятное, и рылись в земле, и игрались в охоту. Но больше никого Грей не насмотрел и не насчитал. Где самцы с грубыми голосами и громом, их воины? Где другие Матери с потомством? У этих он не видел даже когтей.
Ночью двуногие, вместо того, чтоб идти на охоту, укрылись в логове, наверное, спали. Он побродил по округе, нализался росы и подкрепился чем луг послал — теми же мышами и кочами. Обнюхал всё, что мог, ни на миг не теряя бдительности, но из логова больше никто не вышел. Грей расслабился и чуть не проворонил опасность — огромную крылатую тень, совершенно бесшумную в ночи. В самый последний момент увернулся от удара огромных изогнутых когтей ночного крылана и клюва, полного острых зубов. Муст без гейма — просто добыча, кусок мяса. А мясо должно прятаться, если не хочет, чтоб его сожрали. Грей петлял в густой траве, уходя из-под ударов крылатого хищника, запутал его и сбежал, потом забился в щель между корнями, там угрелся и до утра подрёмывал. Отдохнул прилично.
На второй день расслабился. Он уже открыто прогуливался и ловил мышей вокруг своего камня — детёныш с самкой были невнимательны и не видели его. «Для семьи оба — плёвая добыча, — с презрением думал он. — Они пасутся словно неповоротливые сайсы, а бегают хуже». Он подобрался ещё ближе, почти не скрываясь, а его всё так же не замечали. «Скоро я у них под носом разгуливать буду, — кичливо подумал он, — а они меня не учуют! Нелепые враги…»
Грею стало смешно — ведь он сидел на расстоянии хорошего прыжка, присмотритесь, двуногие! Его как следует учили ждать, таиться и охотиться. Жаль, что наука без гейма словно прелые старые листья — ни на что не годится. Как и муст.
Вокруг логова тянулись толстые прямые ветви, образующие нечто вроде пчелиных сот — ещё один неестественный и гадкий признак двуногих. Они торчали из земли вокруг всего логова, там, за ними, детёныш с самкой и гуляли. Дырочки были малы на вид, сквозь них Грею не пролезть, а вот наверх по ним забраться и спрыгнуть можно запросто.
Грей нашёл возвышенность, как следует прицелился, взял разгон и, балансируя хвостом, прыгнул прямиком на соты — самый длинный прыжок в его жизни.
А затем раздался треск, будто дерево упало, и невидимая, страшная сила сжала горло, сковала кровь в его жилах и ударила о землю так, что свет вокруг померк и разом вышибло дух. Он ещё услышал крик двуногого детёныша — его наконец-то заметили, учуял горелую вонь собственной шерсти и плоти в тех местах, где он коснулся сот, и всё укрыла тьма, уютная, как тёплый угол семейного логова. В ней исчезли стыд, боль, запахи и звуки.
Глава 8. Лана
***
— Мама! Мамочка!!! — разрывалась Капелька.
«Да что там снова?! — в панике вытирая руки, подумала Лана. — Ей богу уйду из смотрителей, только до развода пересижу, и уйду куда угодно…»
Она как раз растёрла творог с яйцом и сахаром, чтобы сделать ванильные сырники им на ужин, но, кажется, ужин откладывался.
— Мамочка, зверька забором убило! — рыдала Капелька, показывая пальцем за ограду.
И в самом деле, на земле валялась скорченная тушка какой-то мелкой живности размером побольше кошки, шерсть зверька обуглилась, на груди зияла глубокая рана.
— Вот дерьмо, — сказала Лана, изучая трупик.
— Плохой забор, ужасный! — вопила дочь, топая ногой и угрожая забору кулачками.
— Хороший забор, защищает нас от фауны. Иди-ка в станцию, — ответила Лана. — Проверь, выключила ли я сковородку.
— Мерзкий Убийца!
Чтоб не разводить антисанитарию, детские слёзы, мух и скверные запахи, новую жертву забора следовало по-быстрому закопать. У Ланы уже было собственное кладбище диких животных: незабываемая самка рогача, два стервятника, большая летучая мышь и нечто сродни филину, только зубатое, что ж, найдётся место и для хорька.
Согласно инструкции, требовалось надеть защитный комбез, отключить по периметру ток, открыть замок, выйти, закрыть замок, временно подать тока с пульта, сделать нужные дела снаружи (пробы почвы, забор воды или погребение зверушки) и провернуть всё в обратном порядке: отключить, открыть, зайти, закрыть, включить рубильник. Когда у Ланы, ещё школьницы, умер пекинес, его забрали на утилизацию, но здесь подобной службы не было, в отличие от рыдающей дочки. Слёзы Капельки ускорили дело. Ругаясь на сломанную изоляцию и неторопливую службу поддержки, Лана быстро оделась.
— Чёртовы лодыри, — бормотала она, — небось, если бы сломался главный рубильник и прекратилась подача энергии в коттеджи и офисы, наверняка бы всё как надо сделали, а тут, ну подумаешь, птицы сдохли…
Она непременно пожалуется Марье Ивановне, а та ускорит починку. У Ланы, в конце концов, ребёнок, а у ребёнка уже стресс.
Обесточила.
Маленькая калитка из двойных стальных прутьев рядом с большими железными воротами гулко клацнула, закрываясь за её спиной, и забор Убийца снова заработал. Опираясь на лопату как на посох, Лана подошла к зверушке.
— Прости, чувак, — сказала она, воткнув лопату в землю, — я твой могильщик.
Чувак в ответ чихнул. Лана подпрыгнула от неожиданности, затем наклонилась рассмотреть. Немыслимо, но зверёк был жив. Обожжённый, с глубокой раной от впаявшегося прута на груди, он дышал, ноздри крохотного носа тихонько расширялись и сужались. Удивительно и совершенно невероятно, впрочем, второго дня рождения не получилось бы.
— Всё равно сдохнет, — сказала Лана вслух. — Просто быстро добей и закопай.
Прозвучало крайне скверно.
Она присела на корточки.
Должно быть, живым-здоровым зверёк смотрелся симпатично. Он походил на ласку-переростка, только хвост был толстым и мускулистым, скорее всего хватательным, а на затылке и холке имелся небольшой костяной гребень, как у ящерки. Цвета зверь был серого.
Приносить фауну «извне» правила эксплуатации станции запрещали, но кто им следовал? К примеру, ксенобиологи из универской работы Марьи Ивановны ловили птиц и собирали беспозвоночных для своих диссертаций. Иномирной некрупной фауной полнились контактные зоопарки. В холле на станции стояла оставленная кем-то большая птичья клетка, если открутить от неё крышку, получится приличное помещение для передержки. Хватит места и лотку с опилками, и миске с водой, и подстилке, поспать в тепле и безопасности.
— Сдохнет — закопаю, а если оправится — сразу выпущу, — сказала Лана, и это прозвучало гораздо лучше, чем «просто добей».
Она взяла зверька на руки — тот был лёгким, и в самом деле, чуть тяжелее кошки, и понесла вовнутрь. Ещё во дворе увидела, как открылся ярко-жёлтый глаз с круглым зрачком. Глаз глянул на Лану с ужасом и тут же зажмурился. Кажется, новый знакомец был не прочь улизнуть, только не мог.
— Не бойся, не обижу, — с улыбкой сказала Лана.
Позже она не раз вспоминала эти свои слова. Тогда она ещё не знала, что бояться надо ей.
Глава 9. Грей
***
«Съест», — понял Грей и обречённо зажмурился. Слаб он был настолько, что сил хватило только глаз открыть да губу верхнюю приподнять.
Самка что-то прокурлыкала и проскрежетала, наверное, звала детёныша на мясо. Что поделать, не мы такие, жизнь такая, либо ты ешь — либо тебя, третьего не дано. Его положили на что-то мягкое, как самый густой мох, но не пахнущее мхом. Грей снова провалился в темноту, а пришёл в себя глубокой ночью, не сразу вспомнил, где находится. Нашёл воду в круглой лужице, напился и перевернул. Нашёл сырое, странно пахнущее мясо, но есть не стал, ещё чего. Нашёл уголок с деревянными крошками, там помочился и как следует зарыл, чтоб самка не унюхала. Обошёл по кругу небольшое пространство, в котором оказался.
